«Дело найдётся каждому».

Сегодня мы беседуем с Антоном Прусаковым — директором Центра социально-психологической поддержки «Новые возможности», руководителем столярной мастерской «Вудбург».

— Антон, привет!

— Привет!

— Первый «дежурный» вопрос: что привело тебя в организацию «Новые возможности»?

— В 2010г моему брату Андрею поставили диагноз шизофрения. Сначала я пришёл на группу поддержки родственников в больницу. Мы знакомились, общались, ходили на образовательную группу при больнице.

— Как пришла идея организовать Центр внебольничной реабилитации?

— В рамках больницы мы скованы. Даже несмотря на то, что больница идёт нам навстречу. Мысль о том, чтобы выйти за пределы больницы, была всегда. Поэтому при первой же возможности мы нашли помещение и начали работать.

— Антон, каких результатов удалось достичь за 3 года работы Центра?

— Во-первых, нам удалось существенно расширить спектр деятельности организации. Мы наполнили Центр разными активностями, расширили перечень средств реабилитации, в Центре появился «филиал» столярной мастерской «Вудбург». Важно то, что с появлением своего помещения мы получили возможность участвовать в грантовых конкурсах и привлекать дополнительное финансирование наших программ. Во-вторых, ребятам с нарушениями психики гораздо легче обратиться за помощью в Центр, чем в больницу. Здесь они чувствуют себя более свободно и уверенно.

— Что для тебя важно в общественной деятельности? В чём твой стимул, мотивация заниматься этим нелёгким делом?

— В общественной деятельности у меня несколько интересов: во-первых, это вызов мне как специалисту выстроить систему трудоустройства для ребят с нарушениями психики. Во-вторых, сделать эту систему не только эффективной, но и прибыльной. Можно сформулировать мою миссию, которая будет выглядеть так: выстроить систему, в которой нашим ребятам будет комфортно и выгодно работать. Изготавливая полезные вещи, они будут социально адаптироваться, быстрее вольются в нормальную жизнь. Мне кажется, идеальная модель общества – это когда люди просто работают вместе. Дело найдётся каждому.

— Cколько ребят сейчас работают у тебя в мастерской?

-Каких-то супер результатов пока нет. На данный момент это три человека, которые могут работать самостоятельно и даже помогать другим ребятам. К станкам их допускать нельзя, но они знают, как выполнять ручные операции: шлифовку и т.п. Это штучная работа – держать человека с нарушениями психики в тонусе. Думаю, через год-два у меня будет уникальная квалификация!

— В чём особенности работы с людьми, имеющими нарушения психики?

— Чтобы суметь выстроить отношения с человеком с шизофренией, под него надо подстраиваться. Здесь своя специфика. Человек с умственной отсталостью, даже с аутизмом более-менее предсказуем. Больной шизофренией трудно предсказуем, в любой момент он может просто не выйти на связь, например, потому что у него сегодня плохое настроение и он не расположен общаться. Он принимает медицинские препараты, которые влияют на сон. Поэтому встать вовремя и прийти на работу даже в 10-11ч. для многих проблема. Я, как работодатель, подстраиваюсь под нужды и потребности своего работника. Я его вовлекаю в рабочий процесс и одновременно подстраиваю этот процесс под своего работника.

— Могут ли хотя бы эти трое ребят, которые сейчас у тебя работают, после адаптации в мастерской «Вудбург» трудоустроиться на открытом рынке труда?

-Это огромная проблема. Во-первых, при трудоустройстве официально инвалиды теряют некоторые льготы. У нас это 2 500 руб. Ребята с нарушениями психики, как правило, имеют высокоразвитый интеллект, часто — высшее образование. При трудоустройстве они оценивают риски, и у них большие запросы. Зарплата зачастую не является для них главным стимулом при трудоустройстве. Так, например, у нас был крупный заказ, когда можно было заработать по 1 тыс. руб. в день. Для Нижнего Новгорода это хорошие деньги. Однако начинать надо было с 10 утра, и им было тяжело! Во-вторых, при трудоустройстве он зачастую скрывает свою инвалидность. Даже близкие люди не всегда знают, что у человека психиатрический диагноз! Но индивидуальные особенности не скроешь: его поведение выбивается из общего. Возникают конфликты с работодателем. Если же работодатель в курсе, что у претендента на должность психиатрическое заболевание, тем более, работодатель не хочет нести эти риски. Кому нужен работник, который может в любой момент выбыть на срок от 2 недель до 3-4 месяцев?

-Значит, здесь получается целый комплекс проблем, которые надо решать: и со стороны человека с психиатрическим заболеванием, и со стороны работодателя.

-Да, необходима кропотливая индивидуальная работа с каждым молодым человеком с психиатрическим заболеванием, которая включает целый комплекс поддержки: медикаментозная, психологическая, социальная. Необходимы и меры поддержки работодателя, чтобы он был заинтересован в индивидуальном подходе к человеку с психиатрическим заболеванием. Нужно работать с коллективом, чтобы люди его приняли. Много всего.

— Тем не менее, эта игра стоит свеч, не так ли?

— В конечном итоге это выгодно всем: государству, которое экономит колоссальные деньги на снижении количества госпитализаций и пособий; обществу, которое получает активного гражданина, а не пассивного получателя услуг; наконец, самому человеку с психиатрическим заболеванием. Как говорится в одном известном фильме – «это тот производительный труд, который сделал из обезьяны человека». Человек при деле и при деньгах – это уже совсем другой человек. У него появляются планы, развивается творческое мышление, возникает желание жить, в конце концов.

— Как ты думаешь, в каком направлении необходимо развивать трудотерапию в нашей стране?

— Я думаю, что перспективным является перенос мастерских в больничные учреждения.

— Возврат обратно в больницу?!

— Да, в какой-то мере так. Это, конечно, не отменяет программы трудоустройства на открытом рынке труда. Но вспомним систему реабилитации психиатрических больных, которая работала у нас 130 лет назад при Кащенко, и в советское время. Она была достаточно эффективной и гуманной, а главное — самоокупаемой! Человек находится в больнице, ему сняли острое состояние. Есть какие-то кружки, общественная работа. Но он гораздо быстрее приходит в себя, если занимается ручным трудом и вырабатывает свою дневную норму: отработал час – получил 100р., отработал день – получил 1000р. Сразу поднимается самооценка, меняется настроение, человек чувствует себя востребованным. Восстановление происходит в разы быстрее!

— И всё-таки, весь мир движется в сторону трудоустройства на открытом рынке труда. Что необходимо для этого?

— Необходимо, чтобы человек приходил на рабочее место и окунался в дружелюбную, но профессиональную атмосферу. Где ему готовы идти навстречу, но до определённых пределов. У него депрессия, тяжелые мысли, какая работа? Но это болезнь, и с ней можно и нужно справляться. Человека надо вытягивать. Если у человека, например, инсульт – никто не сомневается, что ему нужна реабилитация, верно? Психиатрическое заболевание – это такое же заболевание, просто его не всегда видно. Повторяю, это – сложный двусторонний процесс. Надо понимать, что общество даже больше заинтересовано в его трудоустройстве, чем он сам. Из-за того, что у него проблемы, мы не хотим с ним связываться, просто вычеркиваем его из жизни. Но эти люди полезны, важны, интересны. Они находятся в самом продуктивном молодом возрасте. Их нельзя просто так оставлять на обочине жизни. Это – наша сверхзадача.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *